Курейская пристань обслуживалась речным пароходством до 2001 года, а затем было выпущено постановление, в котором запрещалось пассажирским речным теплоходам подходить к берегу станка Курейка для высадки/посадки пассажиров и выгрузки/погрузки грузов. Конечно это не те масштабы, чтобы можно пожаловаться и будешь услышан, кому какое дело до 200 человек, которые проживают в этом посёлке. Это постановление внесло страшные неудобства в жизнь курейцев. Почему страшные? Об этом чуть позже.
Недаром говорят, что к хорошему человек привыкает очень быстро. Ещё в советское время, пришвартовка к курейскому берегу была обязательной составляющей расписания любого речного пассажирского судна, включая круизный лайнер «А.П. Чехов». Потому, как известно, что в Курейке в 1914 году отбывал ссылку, тогда мало кому известный, Йоська. Именно ему севернее, в километре от посёлка, был построен так называемый Пантеон, в память о пребывании на северной земле. Здесь же Иосифу Сталину воздвигли монумент из малоценного материала, возможно, это был бетон, а может гипс, потому как памятник был белым.
Но вот вторично разоблачен культ личности, напомним, что преступления Сталина были обнародованы товарищем Хрущёвым на XX съезде ЦК партии в далёком 1956 году. И теперь, от Пантеона остались одни руины, а теплоходы гордо проплывают, слегка сбросив скорость мимо исторического места. Сказали забыть - забудем!
В 1956 году на том самом съезде Никита Хрущёв произнёс действительно потрясшие многих слова:
«После смерти Сталина Центральный Комитет партии стал строго и последовательно проводить курс на разъяснение недопустимости чуждого духу марксизма-ленинизма возвеличивания одной личности, превращения ее в какого-то сверхчеловека, обладающего сверхъестественными качествами, наподобие бога. Этот человек будто бы все знает, все видит, за всех думает, все может сделать; он непогрешим в своих поступках.
Такое понятие о человеке, и, говоря конкретно, о Сталине, культивировалось у нас много лет»
Из доклада Первого секретаря ЦК КПСС тов. Хрущева Н.С. XX съезду Коммунистической партии Советского Союза
"Известия ЦК КПСС”, 1989 г., N 3
Для некоторых людей, до сих пор не совсем понятно словосочетание «культ личности», хотя Никита Сергеевич вполне конкретно охарактеризовал это явление, народ дал этому понятию другое объяснение:
«- Что такое культ личности?
- Это когда один плюет на всех.
- А разоблачение культа личности?
- Это когда все плюют на одного, а в результате все ходят оплеванные»
В тоже время те люди, кто верой и правдой служил вождю всех народов, испытали настоящий шок от последних минут перед погребением тела Сталина лежавшего забальзамированным совместно с телом В.И. Ленина в мавзолеи на Красной площади. Вот как передаёт впечатления своего героя Михаил Болтунов в романе под названием "АЛЬФА” - СВЕРХСЕКРЕТНЫЙ ОТРЯД КГБ»:
«Помнится, когда пришло время перезахоронить Сталина, поразил Николая не мертвый тиран, для которого он с товарищами по роте рыл могилу, а живой его соратник, Анастас Микоян. Тот отказался даже войти в Мавзолей, проститься с вчерашним кумиром. Лишь махнул рукой.
Солдаты срезали маршальские погоны, золоченые пуговицы, сняли звезду Героя, вынесли труп и закопали. Не было ни дальних, ни близких родственников Сталина. Присутствовали комендант Мавзолея, дежурные офицеры, да вот они - солдаты кремлевского полка. Той же ночью имя "Сталин” на Мавзолее заложили плитой ДСП и закрепили клеенку, под цвет мавзолейного мрамора.
Теперь на плите читалось одно имя вместо привычных двух. Солдат отпустили в казарму. Николай тогда ворочался всю ночь: хотелось спать и никак не уснуть. Опять привиделся Микоян, небрежный взмах руки, словно хоронили не человека, с кем Анастас Иванович прошел революцию, гражданскую войну и до самой смерти был рядом, а так, никому неизвестного бродягу. Неужто только теперь у Микояна, как у двадцатилетнего сержанта Коли Берлева, открылись глаза? Разве он раньше ничего не знал? Или знать не хотел, боялся?»
Но сейчас другое время. И почему-то оно стало хуже, чем было, и подтверждение тому всё та же пристань села Курейки.
Представьте себе осенний, уже тронутый полярной ночью вечер, мороз сковал лужицы, и на берегу Енисея от прибоя остаётся ледяная корка. Вокруг полнейшая темнота, лишь в деревне вдоль главной раскисшей улицы светят пара-тройка ДэРэЛовских лампочек в 400 ватт. На Енисее шторм, как не пытайся вглядеться в тёмные воды могучей реки ничего не видно, не видно даже самой воды, её можно только пощупать, подойдя ближе и опустив руки. Холод от воды мгновенно «прокалывает» кисти рук и их спешно запихиваешь в карманы, поёживаясь от холода. А вода накатывает на берег и пугает своей темнотой, а больше всего пугает приход теплохода, хотя именно для этого ты здесь стоишь и томно вглядываешься в ту сторону, куда указали тебе местные старожилы. А там не видно ничего, но вот-вот должны появиться огоньки…
Может, вот так же стоял Сталин на берегу Енисея и вглядывался вдаль, будь это днём или ночью. Похоже, с той поры мало что изменилось, хотя при Сталине не было в селе дизельной станции и пароходики ходили край редко и не были они оснащены иллюминацией, но с другой стороны пароходики причаливали к пристани. А сейчас не причаливают…
Приехать в Курейку можно на вертолёте, а летом теплоходом, уехать можно в обратной последовательности, но вот водным транспортом сложнее.
…Проходит не один час. И уже наступает ночь, невыносимо хочется спать и лишь одно желание - скорее выбраться из убогого, грязного места заставляет приезжего бежать на берег. А там, пристально всматриваться в таинственное - «вон оттуда из-за мыса», где должен появиться теплоход. Но там опять чернота и ожидания оканчиваются ничем. Узнать о местонахождении теплохода абсолютно невозможно, связи никакой. Полагаешься только на своё зрение, и в этом случае, если уснул невзначай, в ожидании, то последствия могут быть самыми печальными. Теплоход можно проспать…
Ну, вот там впереди, кажется, замелькали огоньки, и вы отводите глаза и понимаете, что это всего лишь видение, уже мерещиться то, что вы так желаете увидеть. И вдруг…
О, это не видение, не галлюцинация… Это в самом деле огни, вы всматриваетесь и через 10-15 минут уже чётко видите их - красный и зелёный, а потом в черноте ночи различаете что-то бесформенное, белое, светящееся, и оно - о радость, приближается и становиться больше, и больше…
Вас то и дело подхватывает ветер, и вы не можете устоять на месте, шторм разыгрался не на шутку, и в это время приходит осознания абсолютной беспомощности. Прилив радости сменяется, унынием. Теплоход может вообще не остановиться, он может проплыть мимо Курейки и исчезнуть в густой тьме Енисея…
Вы очень хорошо знаете, что он не подплывёт к берегу, он лишь сбавит скорость, а у вас с собой груз - 100 килограмм!..
Страшно… Небо как вакса и до утра ещё целая вечность, рядом люди, и они тоже намерены попасть на теплоход. Как можно оказаться там, если скорость теплохода метров за 600 до начала курейских построек, с 20 – 30 км/час падает до 7-10? Но он продолжает скользить по вспененной воде, врезаясь в крутые косогоры волн, и уже не намерен останавливаться. Капитан знает о том, что на берегу люди, знает, вот для них он сбросил скорость и если успеют, то возможно, примет на борт, а если нет… Да какое, собственно, ему дело, он включил мощный прожектор и его луча хватило, чтобы выхватить из темноты силуэты нескольких человек на берегу. Что там у них, капитану не видно, он знает, что курейские пассажиры грузятся на лодки, а сейчас лодок нет на берегу, там остались провожающее, значит, лодки уже в пути и спешат наперерез теплоходу. Капитан выворачивает прожектор и обнаруживает стремительно мчащиеся 3-4 лодки с поднятыми носами, вышедшими на глиссер. Температура на воздухе -1 градус, как должно быть холодно тем людям, капитан ёжится, будто находиться там, рядом с ними…
Освещённый огнями, кажется их тысяча, вот, вдали от берега в половине километра, уходит ваша надежда, кусочек огромной цивилизации, и уже ощущается тёплое, почти жаркое, дыхание межпалубных переходов и теплота разлилась по всему телу. Вы соскучились по ней, она ввергает прозябший организм в сладкую дремоту, и вы теперь, оказываетесь совсем рядом с домом, 8 часов и перед вами предстанет игарский дебаркадер, а там…
…Уже иссякли силы, а ветер продолжает рвать одежду, руки промёрзли насквозь их как будто нет, лодка нагружена, и волны поднимаются выше её кормы и кажется, ещё совсем немного и вода обрушиться внутрь, а Енисей мгновенно поглотит очередных своих жертв. Лодочный мотор не справляется, вода льётся в лодку на мешки с картошкой, на все ваши вещи, ветровое стекло и весь верх дюралевого «Прогресса» покрыт ледяной коркой. И не хочется думать о том, как потом придется наступать на этот лёд, перебираясь на теплоход и балансируя между нутром лодки и бьющейся о борта водой. И не просто перебраться на теплоход, но ещё и принять с лодки мешки с картофелем и вещи…
Из дневника курейского гостя:
"Ночь с 10 на 11 сентября 2002 год.
01:01. Теперь я на теплоходе «Профессор Близняк». Купил билет 4 класса место моё будет на палубе, выбирай любую. Стоимость билета 188 рублей. Расположился на 2-й палубе, нашёл очень хороший закуток и двери на улицу напрочь закрыты, а это значит, что ходить через меня никто не будет.
Отплыли от Игарского дебаркадера в 00:40. Ветер и сильно штормит на Енисее, снег идёт сплошной стеной, на воздухе не очень холодно, стоять минут 20 терпимо, но потом мёрзнут уши и прозябает тело…
14.09.2002 год. Всё, управились, Господь благословил и дал силы, и мы за 3 дня вскопали 3 огорода, взяли с них около 250 вёдер - это примерно 60 мешков, в которых кое-где по 5, а кое-где по 4 ведра картофеля. Вот такой урожай картофеля 2002 в Курейки.
На досуге ездили рыбачить, проверили 2 «сетки», в одной из них осётр, так мы его напополам с Расимом поделили. К большому сожалению, я не уехал, как планировал на «Матросове», мы просто не смогли догнать его, хотя вышли на лодке ему наперерез, теплоход прошёл мимо Курейки очень быстро даже не сбавил скорость, и на «Годенко», шедшем за «Матросовым» спустя два часа, тоже не удалось уехать. Пришлось остаться в Курейки ещё на несколько дней, а спустя сутки снова поехали рыбачить, в этот раз улов богатый - 24 жирных омуля. Но вот только каких страхов натерпишься, покуда выберешь сеть. Волны и ветер, а больше ничего не видно, тьма вокруг, хочется сбросить сеть, и плыть за ней представляя, как набивается рыбёшка в ячеи, но раз за разом это делать труднее и труднее, от ветра нет спасу. Севернее Курейки в 8-10 километрах, Енисей широко разливается и гуляет ветер по нему с особой силой, гоняя волны от берега до берега, и в непогоду наводит жуть на местных рыбаков, впрочем, рыбаки люди бесстрашные. (Спустя 3 года на том месте утонули отец с сыном - Жилинские Володя и Егор. Как и мы, ездили они по осени «на омуля», их тела, до сих пор не обнаружили, нашлась раскуроченная лодка и всё.)
Воды Енисея опасны, тем более, когда они звереют от прикосновения сильного ветра, «безумству храбрых поём мы песню…» к чему безумство, вот 24 штуки за два заплыва:
- А может ещё? – кричит брат мой, Павел.
- Нет, нет, нет!!! – протестую я.
Но мне очень хочется ещё заплыть, а вдруг в следующий раз рыбы будет штук 40? Но благоразумие побеждает. На Енисее мы одни, в такую непогоду никто не поплывёт на мыс, а мы поплыли, но достаточно уже, хватит рисковать, нужно возвращаться…
В среду, 18 сентября я улетел в Игарку на вертолёте…”
